Монгольская Народная Республика. Опера «Шивэ Кяхта» («Взятие крепости Кяхта»), 1971

Русско-китайские отношения никогда не отличались простотой и ясностью. Особенно сложно было купцам во второй четверти XVIII века в приграничных городах Кяхта и Маймачин[1]. Мешал продуктивной работе языковой барьер, но сила кооперации была сильнее. Так и появился благодаря тем купцам один из самых известных пиджинов[2] (искусственных языков-посредников) – кяхтинский язык (он же маймачинский, он же русско-китайский пиджин).


Со второй поло вины XIX века на Дальнем Востоке получил распространение другой вариант этого пиджина, использовавшийся русски ми при общении с китайскими сезонными рабочими, а в Маньчжурии — с местным населением.

Интересно то, что среди русского населения не было устоявшегося варианта этого пиджина, тогда как китайцы подошли к делу более чем обстоятельно и серьезно. Издавались учебные словари и разговорники, китайские купцы, отправлявшиеся торговать в приграничную зону, были обязаны сдать экзамен на знание «русского» языка.

Просуществовал этот пиджин до начала XX века, хотя периодически встречаются данные о людях, которые говорили на нем вплоть до 1990 года.

Единственным дошедшим до нас описанием кяхтинского языка является небольшая статья С. И. Черепанова, опубликованная в ИОРЯС в 1853 году[3]

Лексика кяхтинского языка была большей частью была заимствована из русского, тогда как грамматический строй походил на китайский. Здесь можно посмотреть некоторые слова этого пиджина, а также узнать, почему и как они приобрели именно такую форму.

Примечания
[1] Современный Алтанбулак на монгольско-российской границе
[2] Этимология термина пиджин не до конца ясна, хотя обычно считается, что он восходит к китайскому воспри ятию английского слова business; впервые он зафиксирован в 1807 г. в применении к англо-китайскому пиджину
[3] Черепанов С.Н. Кяхтинское китайское наречие русского языка // Известия Академии наук по отделению языка и словесности за 1853 г.

написано для Магазеты